- 21 Ноя 2023
- 272
- 460
В чем суть: студенты, обучающиеся на очной форме, со 2 (или 3) курса направляются на практику, по итогам выдается аттестационный лист, содержащий сведения об изученном материале (в чем принимали участие, чему научились и насколько успешно);
предполагается, что в ходе практических занятий студенты перенимают опыт квалифицированных практикующих юристов – оперативников, следователей, дознавателей, судей, прокуроров и т.д., однако в суровой реальности студентов применяют исключительно в утилитарном смысле: хочешь есть – пошли студента, хочешь передать в другое ведомство документы – пошли студента, лень в 2 часа ночи искать понятых – зови студента.
Интерес представляет сугубо последнее.
Изложенные в предыдущих абзацах условия «обучения», порождают следующую ситуацию: содержимое аттестационного листа (то, ради чего и проходят практику) зависит от руководителя органа следствия (дознания), что дает ему возможность через подчиненных оказывать воздействие на студентов.
Чекаем ст. 60 УПК и Определение Конституционного Суда РФ от 29 сентября 2016 г. № 1759-О, согласно которым, понятыми не могут быть заинтересованные лица, в т.ч. те, кто не указан в ч. 2 ст. 60 УПК.
Студент, обучающийся по направлению юриспруденция и проходящий практику в СК или ОВД, как мы выяснили ранее, если не явно заинтересованное лицо, то, по меньшей мере, потенциально находящийся под воздействием со стороны представителей исполнительной власти, в частности оперативников, ответ на вопрос о беспристрастности и объективности таких понятых ясен.
В определенном смысле оперативников можно понять: жены надоели, а присутствие рядом миловидной студентки греет душу.
Между тем, нам до стояка полицейских дела нет, поэтому факт остается фактом: привлечение в качестве понятых студентов – нарушение требований, предъявляемых нормой УПК и позицией КС.
Следовательно, согласно ч.1 ст. 75 УПК (содержание недопустимых доказательства), доказательства, полученные с нарушением УПК, в нашем случае нарушение в том, что в качестве понятых привлечены лица, не могущие быть понятыми, признаются недопустимыми и не могут использоваться для доказывания вины или какого-либо обстоятельства, даже в обвинительное заключение не могут их включать, чтобы на внутреннее убеждение судьи «вычеркнутые» доказательства не повлияли.
Более того, в соответствие с п.13 постановления Пленума от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции», все доказательства, что были недопустимым образом получены, недопустимы.
На пальцах:
в протоколе личного досмотра содержатся сведения, из которых следует, что было изъято порошкообразное вещество белого цвета в пакете типа «зип-лок» и телефон модели ASUS в черном чехле и сим-картой «Билайн»;
при проведении личного досмотра присутствовали лица, привлеченные в качестве понятых, но которые понятыми являться не могут.
получается, что протокол – единственное доказательство того, что вещество и телефон были изъяты у задержанного – составлен с нарушением нормы УПК, а значит недопустимое доказательство.
поскольку было существенное нарушение при получении доказательств, в нашем случае наркотиков и технического устройства, они также, согласно ППВС, признаются недопустимым доказательством; как и производные от них – акт осмотра технического устройства, заключение эксперта и справка от специалиста, в которых содержатся ответы на вопросы о принадлежности к наркотикам, виде и размере.
Смотрим Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ №56-УД23-4-К9, которое УЖЕ включили в Обзор судебной практики за 2022-2023 г.г., из которого следует, что для определения размера и вида наркотика с целью верной квалификации содеянного требуется заключение эксперта или справка специалиста – на основании иных источников устанавливать вид и размер нельзя.
По-простому: нет «веса» – нет дела. А его и нет, ведь и сам наркотик, и производные от него – недопустимые доказательства.
В теории всё просто замечательно, однако на практике суд, оперируя той же самой теорией, имеет право сам устанавливать насколько нарушение существенно, и не факт, что такая «мелочь» как несоответствие привлеченных понятых требованиям повлияет на его решение.
Мнение самих студентов:
на него всем начхать и, что характерно, им тоже – сданный аттестационный лист важнее судьбы незнакомого человека.
Последовательность действий в рамках реализации линии защиты:
1) Истребование сведений из учебного заведения путем подачи адвокатского запроса – да, мы и так можем; нас интересует приказ директора «О практической подготовке обучающихся очной формы обучения» за период, там указано какой учащийся (слушатель), куда и под чьё руководство был направлен.
2) Сопоставляем сведения из материалов дела (хотя бы протоколов) с приказом, если совпало ФИО начальника отдела (руководителя управления), который обнаружил преступление и (или) провел доследственную проверку, с указанным в приказе – you win!
3) Подаем ходатайство о признании доказательств недопустимыми, в мотивировке ссылаемся на эти документы, в приложениях указываем идентификационные данные приказа, запроса и протоколов обыска и досмотра.
Резюмируя, возможно ли так «выбить» доказательства – да, с теоретической позиции, даже более чем, однако на практике это вызывает понятные трудности.
предполагается, что в ходе практических занятий студенты перенимают опыт квалифицированных практикующих юристов – оперативников, следователей, дознавателей, судей, прокуроров и т.д., однако в суровой реальности студентов применяют исключительно в утилитарном смысле: хочешь есть – пошли студента, хочешь передать в другое ведомство документы – пошли студента, лень в 2 часа ночи искать понятых – зови студента.
Интерес представляет сугубо последнее.
Изложенные в предыдущих абзацах условия «обучения», порождают следующую ситуацию: содержимое аттестационного листа (то, ради чего и проходят практику) зависит от руководителя органа следствия (дознания), что дает ему возможность через подчиненных оказывать воздействие на студентов.
Чекаем ст. 60 УПК и Определение Конституционного Суда РФ от 29 сентября 2016 г. № 1759-О, согласно которым, понятыми не могут быть заинтересованные лица, в т.ч. те, кто не указан в ч. 2 ст. 60 УПК.
Студент, обучающийся по направлению юриспруденция и проходящий практику в СК или ОВД, как мы выяснили ранее, если не явно заинтересованное лицо, то, по меньшей мере, потенциально находящийся под воздействием со стороны представителей исполнительной власти, в частности оперативников, ответ на вопрос о беспристрастности и объективности таких понятых ясен.
В определенном смысле оперативников можно понять: жены надоели, а присутствие рядом миловидной студентки греет душу.
Между тем, нам до стояка полицейских дела нет, поэтому факт остается фактом: привлечение в качестве понятых студентов – нарушение требований, предъявляемых нормой УПК и позицией КС.
Следовательно, согласно ч.1 ст. 75 УПК (содержание недопустимых доказательства), доказательства, полученные с нарушением УПК, в нашем случае нарушение в том, что в качестве понятых привлечены лица, не могущие быть понятыми, признаются недопустимыми и не могут использоваться для доказывания вины или какого-либо обстоятельства, даже в обвинительное заключение не могут их включать, чтобы на внутреннее убеждение судьи «вычеркнутые» доказательства не повлияли.
Более того, в соответствие с п.13 постановления Пленума от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции», все доказательства, что были недопустимым образом получены, недопустимы.
На пальцах:
в протоколе личного досмотра содержатся сведения, из которых следует, что было изъято порошкообразное вещество белого цвета в пакете типа «зип-лок» и телефон модели ASUS в черном чехле и сим-картой «Билайн»;
при проведении личного досмотра присутствовали лица, привлеченные в качестве понятых, но которые понятыми являться не могут.
получается, что протокол – единственное доказательство того, что вещество и телефон были изъяты у задержанного – составлен с нарушением нормы УПК, а значит недопустимое доказательство.
поскольку было существенное нарушение при получении доказательств, в нашем случае наркотиков и технического устройства, они также, согласно ППВС, признаются недопустимым доказательством; как и производные от них – акт осмотра технического устройства, заключение эксперта и справка от специалиста, в которых содержатся ответы на вопросы о принадлежности к наркотикам, виде и размере.
Смотрим Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ №56-УД23-4-К9, которое УЖЕ включили в Обзор судебной практики за 2022-2023 г.г., из которого следует, что для определения размера и вида наркотика с целью верной квалификации содеянного требуется заключение эксперта или справка специалиста – на основании иных источников устанавливать вид и размер нельзя.
По-простому: нет «веса» – нет дела. А его и нет, ведь и сам наркотик, и производные от него – недопустимые доказательства.
В теории всё просто замечательно, однако на практике суд, оперируя той же самой теорией, имеет право сам устанавливать насколько нарушение существенно, и не факт, что такая «мелочь» как несоответствие привлеченных понятых требованиям повлияет на его решение.
Мнение самих студентов:
на него всем начхать и, что характерно, им тоже – сданный аттестационный лист важнее судьбы незнакомого человека.
Последовательность действий в рамках реализации линии защиты:
1) Истребование сведений из учебного заведения путем подачи адвокатского запроса – да, мы и так можем; нас интересует приказ директора «О практической подготовке обучающихся очной формы обучения» за период, там указано какой учащийся (слушатель), куда и под чьё руководство был направлен.
2) Сопоставляем сведения из материалов дела (хотя бы протоколов) с приказом, если совпало ФИО начальника отдела (руководителя управления), который обнаружил преступление и (или) провел доследственную проверку, с указанным в приказе – you win!
3) Подаем ходатайство о признании доказательств недопустимыми, в мотивировке ссылаемся на эти документы, в приложениях указываем идентификационные данные приказа, запроса и протоколов обыска и досмотра.
Резюмируя, возможно ли так «выбить» доказательства – да, с теоретической позиции, даже более чем, однако на практике это вызывает понятные трудности.